Дешифровка древних письменностей и языков

Дешифровщик древних письменностей — специальность очень редкая, требующая очень больших знаний, колоссального терпения и огромной интуиции. Интерес к достижениям в этой области постоянен. Даже школьникам известно имя Шампольона, расшифровавшего египетские иероглифы, и Г. К. Роулинсона, прочитавшего древнеперсидскую клинопись. А популярный рассказ Дж. Чэдуика о произведенной М. Вентрисом дешифровке крито-микенской письменности даже стал бестселлером.

Как ни легкомысленно это звучит, труд дешифровщика можно сравнить с решением ребусов. Ребусы упомянуты не случайно: системы письма, как установили ученые, развиваются от зарубок, узелков «на память» и рисунков, изображающих предметы и действия (все это еще не письмо), к ребусу. Ребус — это тот же рисунок, но за ним стоит уже не единственное понятие, а последовательность звуков, совпадающая с названием изображенного предмета. Небольшой набор таких ребусов-значков для разных последовательностей звуков позволяет записывать огромное число слов. Отсюда — нелегкая дорога к слоговому и к буквенному письму.

Конечно, решение ребусов тысячелетней давности (в отличие от современных) меньше всего походит на развлечение. Это одно из сложнейших интеллектуальных занятий, «придуманных» человечеством. Многое предстоит изучить начинающему дешифровщику. В первую очередь — живые и мертвые языки в их историческом развитии. А это дело очень непростое: ведь эволюция, скажем, китайского или греческого языков уже прослежена более чем на три тысячелетия. Добавьте к этому историю народа, оставившего письменные памятники. Чем больше известно о событиях в его жизни, о материальной и духовной культуре, о смене царских династий и т. п., тем значительнее шансы на успех дешифровки. Необходимо еще поинтересоваться всеми соседями интересующего нас народа и особенно возможными влияниями на него. Нелегко приобретаются все эти знания.

Вот редкое по своей искренности — и едва ли возможное в других областях науки — признание профессора Ж. Клосона: «По поводу своих исследований тангутского языка могу сказать, что эта статья, по-видимому, моя лебединая песнь. Когда я приступил к ним более тридцати лет назад, я считал их увлекательным упражнением по криптографии с небольшим привлечением математики. Однако очень скоро я обнаружил, что глубокое изучение тангутского языка невозможно без, если не глубокого, то, во всяком случае, хорошего знания китайского, тибетского и, если возможно, языков сифань. Было бы неумеренной похвальбой утверждать, что мои знания любого из этих языков вполне совершенны, и поэтому я оставляю эту область науки — думаю, навсегда…»

Прежде чем приняться за работу, дешифровщик должен ответить на сложный вопрос: действительно ли перед ним памятник письменности? Ведь сколько столетий критские женщины с удовольствием носили амулеты с вырезанными на них значками. И только на рубеже XIX и XX веков знаменитый археолог сэр Артур Эванс усмотрел в этих значках не орнамент, а систему письма. Дальше — новая проблема: ведь запись может развертываться как слева направо, так и справа налево. А очень часто направление письма изменяется с каждой строкой. Такая система записи называется «бустрофедон» — в переводе с греческого это слово означает «повороты быка при пахоте». Дешифровщику приходится проверять все возможности.

Если сомнения отброшены, дешифровщик использует универсальные закономерности, которым подчиняется любая письменность. Например, число значков и их повторяемость показывают, что обозначает каждый значок: слово, слог (слоги повторяются чаще, чем слова) или букву (букв меньше, чем слогов). Большая часть древних письменностей относится к слоговому типу.

Если коллекция (лингвисты говорят — «корпус») найденных текстов достаточно велика, то такую статистическую обработку можно поручить компьютеру. Многие алгоритмы поиска закономерностей в корпусе текстов уже составлены и запрограммированы. Они очень помогли, например, ученым при дешифровке письменности индейцев майя. А вот когда корпус мал, на статистику надежды плохи. Известны ведь письменности, представленные единственным памятником. Таков Фестский диск, найденный на Крите и относящийся к XVII веку до новой эры. Уже несколько десятилетий привлекает он внимание ученых. Однако наиболее трезвые из них считают, что этот глиняный диск с ладонь величиной содержит слишком мало «ключей» для дешифровки. И если археологам не удастся увеличить корпус текстов, то представленная на Фестском диске письменность, скорее всего, останется неразгаданной.

Фестский диск.

Очень хорошо, когда памятников много. Но не менее важно, чтобы они были разнообразны. Например, этрусских надписей — около десяти тысяч. Но что в этом пользы, если почти все они — надгробные эпитафии и отличаются друг от друга лишь именами и титулами усопших? Ученые считают, что достаточно было бы найти хоть один большой текст отвлеченного (скажем, религиозного или юридического) содержания, чтобы их наблюдения над этрусским языком приобрели новое качество — стали бы осмысленными, логичными.

Понять и перевести памятники этрусской письменности еще никому не удалось. При этом, как ни странно, мы знаем (благодаря римлянам и грекам), как звучали некоторые этрусские слова. А бывает и наоборот: неизвестно, какие звуки стоят за письменами, но сами тексты понятны. В обоих случаях трудно обойтись без «подсказки». Необходимы билингвы — двуязычные памятники. Они чуть ли не главное условие успеха дешифровки.

Только после находки Розеттского камня с египетским и греческим текстами Шампольону удалось раскрыть тайну египетских иероглифов. Если билингв нет, ученые возлагают свои надежды на квазибилингвы. Приставка «квази» означает, что надписи на двух языках хотя и не являются точными переводами, но составлены по одному поводу.

Как правило, приходится комбинировать разные подходы к загадочной письменности. Но нечего и пытаться рассказать о всех методах работы над древними письменами. Их много. К тому же ни изощренная техника, ни колоссальный труд, ни фундаментальные познания сами по себе к успеху не приводят. Дешифровщик, как и всякий исследователь, должен обладать огромным опытом, интуицией и фантазией. И еще — повышенной, гипертрофированной критичностью. Ведь ошибиться так легко! Не раз попадали впросак даже бесспорно выдающиеся специалисты, глубокие эрудиты. Случайное (иногда даже вымышленное) сходство между известной и неизвестной письменностями выдавалось за признак генетического родства между ними. А дальше — «подгонка», неувязки же проще всего объяснить ошибками писцов. Перевод текстов при этом получается самый нелепый, но… все может быть, говорят такие дешифровщики, ведь это было так давно!

Подобное представление, конечно, ненаучно и антиисторично. Самые одаренные дешифровщики иначе смотрят на предмет своих занятий. Для М. Вентриса, например, «микенцы были не туманной абстракцией, а живыми людьми: он понимал их мысли и чувства». Не случайно к нему пришел большой успех…

Автор: В. Воинов.