Судьба галапагоских черепах

«Галапагос» пo-испански означает «черепахи». Так что название Галапагосских островов просто отражает изумление, охватившее их первооткрывателя, испанского архиепископа и путешественника Томасо де Берлангу, перед размерами и количеством животных, буквально усеивавших всю эту неведомую землю. Кто бы ни посещал острова после их открытия в 1535 году, каждый считал своим долгом рассказать о гигантских черепахах. Даже Вудс Роджерс, знаменитый флибустьер XVIII века, оставил «мемуар», где говорится: «Эти создания — самые странные во всей Природе… Мои люди заверяют, что видели и таких, что по четыре фута (более 1 метра 20 сантиметров) в высоту. По двое залезали на них, и те своим медленным шагом везли, никак не внимая весу. А сами они тянут не меньше, чем по 700 фунтов» (около 300 килограммов).

Один путешественник, побывавший здесь в XIX веке, утверждал, что кое-где на острове Исабела, крупнейшем из Галапагосов, можно было пройти порядочное расстояние, ступая с черепахи на черепаху и не спускаясь на землю. Даже столь почтенный посетитель, как Чарльз Дарвин, не отказал себе в удовольствии покататься на таком странном и неспешном существе.

Правда, к 1835 году, когда великий естествоиспытатель побывал на «зачарованных островах», поголовье черепах уже значительно сократилось, так как их стали употреблять в пищу. Уильям Дампир — странное сочетание пирата и натуралиста, которое мог породить только XVIII век, восторгался: «Их вкус получше цыпленка!» Впрочем, редкие натуралисты и куда более часто встречавшиеся тогда пираты и китобои вовсе не были гурманами. Для них важнее была незаурядная способность черепахи жить без пищи и воды в течение года.

Вместо червивой и тухлой солонины — свежее мясо, пускай будет даже и не с куриным вкусом, вот что привлекало мореплавателей, когда они доверху набивали трюмы этими беззащитными чудищами. Одна «банка» таких живых консервов иной раз давала матросам сто килограммов мяса. Так за 150 лет активного китобойного промысла были, вероятно, истреблены миллионы этих животных — из судовых журналов следует, что обычное число принимаемых на борт черепах достигло девятисот голов, а промыслом тогда одновременно занимались сотни кораблей.

Так что, когда дарвиновский «Бигль» зашел в галапагосские воды, а это было ровно через триста лет после открытия, на некоторых островах такие животные уже были редкостью. Ведь это животное — старожил нашей планеты. Сто миллионов лет назад черепахи густо населяли нынешнюю Европу, Америку, Азию. Правда, тридцать миллионов лет спустя, с появлением более «сообразительных» и поворотливых хищных млекопитающих, их царство сильно сократилось. Лишь в изолированных местностях, таких, как Галапагосы или несколько островков Индийского океана, время медлительных гигантов не кончилось.

Очевидно, все галапагосские черепахи происходят от одной и той же американской породы. Однако взаимная изолированность переселенцев, попадавших на тот или иной из дюжины Галапагосов или даже просто отделенных непроходимыми горами внутри одного острова, со временем приводила к их биологическому разобщению. Поэтому образованный для своего времени человек, вице-губернатор островов Лоусон показал Дарвину, как он с одного взгляда определяет местность, откуда происходит та или иная особь. Надо сказать, что беседы и экскурсии с Лоусоном, по свидетельству великого ученого, много способствовали возникновению у него мысли о том, что географическая изоляция сильно влияет на образование новых видов.

Первые люди, посетившие этот край, застали на Галапагосах пятнадцать подвидов гигантских черепах. За конец XIX и первую половину XX века безвозвратно исчезли четыре подвида, а к шестидесятым годам XX столетия — еще пять. Дело в том, что двуногих «хищников» — пиратов и китобоев — сменили не менее опасные четвероногие, завезенные человеком,— сперва домашние, а затем одичавшие собаки, свиньи, кошки. Вечные спутники людей крысы пожирают яйца и молодь черепах. Козы и ослы уничтожают зелень, без которой медлительные аборигены не могут существовать.

В наш просвещенный век у черепах появился еще один, совсем уж неожиданный враг. Ученый! Одна за другой посещали заброшенные острова зоологические экспедиции с единственной (благородной!) целью: добыть последний оставшийся в живых экземпляр того или иного подвида. Так, разновидность, долго еще встречавшаяся на острове Пинсон, четырежды отдавала свою «последнюю» особь экспедициям 1897, 1898, 1900 и 1901 годов. Ошибка обнаружилась в 1906 году, когда зоологи из Калифорнийской академии наук насчитали здесь 86 представителей «вымершего» подвида. Что же сделали дотошные «исследователи»? Они перебили этих несчастных и вывезли тела в США для изучения.

Теперь речь уже шла не о редкости черепах, а об уникальности людей, которые их видели, по крайней мере некоторые подвиды. Например, зоолог Ролло Бек из Калифорнии — единственный человек на Земле, которому удалось познакомиться с живой черепахой острова Фернандина. В 1906 году он вскарабкался по склону вулкана, образующего этот островок, и на высоте 1600 метров над уровнем моря, у самого кратера, обнаружил одинокое существо, закованное в панцирь. Бек… убил черепаху, а ее кожу и панцирь притащил на судно. Добытому Беком подвиду присвоили (посмертно!) подходящее латинское наименование — «фантастика». Только раз — около семидесяти лет назад — видели люди и черепаху с островка Рабида; увидели и тоже сразу же прикончили «для блага науки».

Конечно, не все ученые оказывались по сути живодерами. Были попытки вывозить с островов оставшихся немногочисленных особей для помещения в зоопарки. В 1928 году экспедиция, посланная Нью-Йоркской академией наук, забрала 180 черепах и распределила их по различным зоопаркам мира. Однако получать потомство от этих животных удавалось довольно редко. Хуже того, во многих зоопарках даже не знали, с какого острова происходит их новосел, допускали перекрестное скрещивание видов, что, естественно, служило ликвидации местных особенностей.

А между тем особенности эти существенны. Главное различие подвидов галапагосских черепах — в их панцире. У одного подвида, населяющего густые заросли островов, большой куполообразный щит и короткая шея. А в засушливых областях водятся более мелкие черепахи с длинной шеей и седлообразным, сравнительно тонким панцирем. По-видимому, животное нуждалось в длинной шее, чтобы дотягиваться хотя бы до нижних ветвей деревьев и питаться не только редкой травой.

В шестидесятых годах прошлого XX века убийство черепах было, наконец, приостановлено. В 1965 году сотрудники исследовательской станции имени Дарвина, созданной Республикой Эквадор, которой ныне принадлежат острова, провели перепись черепашьего населения. Экологи установили, что в живых можно числить одиннадцать подвидов. Но и среди них лишь три подвида обладали потомством, достаточным для замены старшего поколения. Из малочисленных подвидов два оказались в особенной опасности: с острова Пинсон, уничтожаемый крысами, и с острова Худ, оставшийся почти без пищи «благодаря» козам, объевшим чуть ли не всю растительность.

Необходимо было что-то предпринимать, и срочно! Первым долгом на острове Пинсон собрали яйца, еще не попавшие в крысиные зубы, и перевезли их в «ясли», построенные на острове Санта-Крус. Чтобы вылупиться из яйца, черепашонку нужен чуть ли не целый год. Затем молодняк выращивали в безопасных условиях до тех пор, пока никакая крыса с ним уже не могла бы справиться. Спустя несколько лет на Пинсоне появилась первая группа «репатриантов» — двадцать пятилетних черепах, весивших по три с лишним килограмма каждая. Через четыре года их средний вес составлял уже 19 килограммов. Сегодня на островке живет 170 черепах. На станции им готовится подкрепление еще в 26 голов.

С популяцией острова Худ дело обстояло еще серьезней. Перепись 1965 года показала, что там сохранилось тринадцать животных, из них один самец. Их пришлось перевести на станцию, где экологи сделали все возможное для имитации естественных условий. Зоопарк города Сан-Диего в Калифорнии, осознав долг этого штата перед Галапагосами, вернул туда имевшегося у них уникального самца худского подвида.

Одинокий Джордж — единственный из некогда многочисленных представителей подвида, населявшего один из северных в архипелаге островков — Пинта. Еще семьдесят два года назад калифорнийская экспедиция добыла «последнего» его родича и сочла подвид вымершим. Но в 1973 году на острове объявился скрывавшийся до того Джордж. Жизнь его была уединенной, зато спокойной, пока завезенные туда в 1957 году козы не доказали невероятную плодовитость своей породы. В начале семидесятых годов их потомки уже насчитывали около 50 тысяч.

В вольерах станции имени Дарвина нашли убежище детеныши с острова Сантьяго, где их главным врагом были свиньи; с Сан-Кристобаля, где их пожирали одичавшие собаки, и со склона одного из вулканов Исабелы, где зверствовали и те, и другие. Итого на пять разных островов было привезено 323 молодые черепахи, которые уже сами за себя могут постоять. Может быть, по сравнению со временем Томасо де Берланги это не так уж и много, но все же просвет в судьбе галапагосских черепах, кажется, уже появился.

Автор: Б. Силкин.