Остров крылатых реликтов – реликтовая чайка и ее повадки
Статья написана Павлом Чайкой, главным редактором журнала «Познавайка». С 2013 года, с момента основания журнала Павел Чайка посвятил себя популяризации науки в Украине и мире. Основная цель, как журнала, так и этой статьи – объяснить сложные научные темы простым и доступным языком
Само название птицы — реликтовая чайка — говорит о ее уникальности даже среди пернатых из «Красной книги». Ведь этот древнейший вид чаек числится в анналах природы не менее двадцати миллионов лет! Возник он, по мнению орнитологов, на берегах Тетиса, огромного океана, остатками которого являются Средиземное море, Черное, Каспийское. А вот в научных летописях реликтовая чайка значится лишь с 1931 года.
Именно тогда при обработке зоологических материалов экспедиции Свена Гедина в руки шведского ученого Лённберга попала необычная птица. Добытая на южной окраине Гоби, она напоминала и буроголовую чайку, и черноголовую одновременно. С тех пор зоологи сорок лет спорили, к какому же виду отнести гобийский трофей, а некоторые считали его даже за гибридную форму (хранится раритет в стокгольмском музее). Только в 1971 году статья казахского ученого Э. М. Ауэзова в «Зоологическом журнале», которой предшествовали консультации и работа в фондах столичных музеев тогдашнего Советского Союза, развеяла сомнения. Загадочная птица оказалась самостоятельным видом, ее небольшую колонию орнитолог нашел на озере Алакуль, что восточнее Балхаша (Казахстан).
Пятьдесят — шестьдесят этих чаек встретили тогда зоолога на скалистом островке. Через год их насчитывалось уже около ста пятнадцати пар, а в 1971 году, когда остров Средний был объявлен заказником,— примерно семьдесят особей.
Не в пример шумным соседям крачкам и другим чайкам реликтовые довольно молчаливы. Лишь временами раздается их голос: похожее на тявканье «яв-яв-яв», отдельное «кав» или тихое «виу». Кормятся они, как удалось установить, главным образом насекомыми, но при случае могут поживиться и ящерицей: среди хитиновых остатков в погадках (их чайки, подобно хищным птицам, отрыгивают) изредка попадаются косточки рептилий. Небогат набор и гнездовых стройматериалов. Расположенные близко друг к другу гнезда из стебельков травы выложены изнутри перьями. И хотя попадаются кладки из четырех-пяти яиц, чаше всего в гнезде их три — светло-оливковых с темными пятнами. Из них выклевываются птенцы в светлом наряде с едва заметными серыми крапинками. У черно- и буроголовых родственников малыши темно-пятнистые.
193 реликтовых чайки окольцевали казахские орнитологи. Но вернулось к ним пока только три кольца. Два — с территории Казахстана, а третье — из Северного Вьетнама, одного из возможных мест птичьих зимовок в Юго-Восточной Азии. Позднее редчайшую птицу встретили на острове Буир-Нур в Восточной Монголии. Как выяснилось, реликтовую чайку, считая буроголовой, и добывали, и наблюдали задолго до Ауэзова.
…Место, где птицы гнездятся — узкая и длинная коса. Она затерялась среди восьми сотен квадратных километров мутных вод двух объединившихся Торенских озер. А они, в свою очередь, утонули в степных просторах Даурии, где раздольно гуляют ветры под неуемный перезвон мошкары. Еще задолго до того, как подплываешь к косе, встречаются реликтовые чайки — летящие и плавающие. Они деловито снуют по воде цвета какао с молоком, собирая с ее поверхности насекомых. Словно черные капюшоны с белыми полумесяцами налеты на головы красноклювых охотниц в серовато-белых «платьях». Лодку они подпускают совсем близко, затем легко и нехотя взлетают, дабы в безопасном месте продолжить свою охоту, возможную лишь в штиль.
А над ними то и дело проносятся крупные серебристые чайки, эскадрильи крачек-чеграв и больших бакланов; очень редко одиночные серые цапли неспешно проплывают по воздуху. Их всех, словно магнитом, тянет клочок земли, лишь на метр-другой выступающий из воды.
Первое, что бросается в глаза на острове, — так это бакланьи гнезда, целые жилые кварталы из разновеликих башенок. Самые высокие из них достигают полутора метров. «Небоскребы» из прутьев понастроены так кучно, что кажутся стоящими на общей платформе из ила, где валяются яичная скорлупа вперемешку с оброненной снулой или уже высохшей рыбой.
Усердно «побеленные» сооружения эффектно контрастируют с черными «спецовками» взрослых птиц, которые насиживают яйца или укрывают от солнца молодежь. Рядом с одним из трех бакланьих кварталов — гнездовой городок цапель. Это тоже прутяные башни и башенки, только чуть пошире и расположенные одна от другой за несколько метров среди невысокой пожухлой травы. Любопытная деталь: вместе с голубовато-зелеными яйцами нередко лежит камушек. Зачем? Непонятно.
Остров — словно всплывшая огромная рыба, застывшая в стремительном развороте. Зубцы бакланьих гнезд — ее спинные плавники. Цапли пристроились поближе к «голове». А на самой широкой части «спины», слева и справа,— две колонии чеграв. Это самые компанейские птицы на острове — почти во всех гнездах, близко расположенных одно подле другого, яйца. Их дружно насиживают длинноклювые папаши и мамаши в кокетливых черных шапочках.
Под защитой поселений крачек — две колонии поменьше. Здесь обосновались реликтовые чайки! Из всех островных жителей они самые нарядные, менее всех пугливы и, пожалуй, наиболее покладисты — нешумливы и недрачливы. Лишь изредка среди толпы крылатых реликтов можно увидеть короткую сценку запоздалого тока, когда супруги с полураскрытыми крыльями, сильно запрокидывая головы, бьют друг дружке поклоны. Затем, спохватившись, продолжают общее дело — или стоят этакими краснолапыми тентами над своими новонарожденными, или сидят на яйцах, которые вот-вот проклюнутся.
Из дырочки на тупом конце яйца выглядывает тогда белый кончик клюва с роговым бугорком. С помощью этого «молоточка» — называется он «яйцевым зубом» и вскоре отпадает — маленький узник пробивает стены своей темницы. Выходит он оттуда худым и жалким, потому что мокрый. А когда обсохнет, пушистая «шубка» будто вдвое увеличивает размеры малыша. Повзрослев на денек-другой, пуховичок приобретает уже известную самостоятельность — путешествует от гнезда к гнезду. Более взрослые птенцы собираются в плотные стайки. И как тогда узнают их родители — непонятно.
Впрочем, порядком еще и других неясностей. Даже будущее птичьей колонии на Тореях тоже неопределенно. Дело в том, что эти озера то полностью высыхают, то вновь наполняются водой до самых краев. Длятся такие циклы по нескольку десятилетий.
Автор: Г. Сележинский.