Заморская гостя – холера
Древнейшее свидетельство о холере высечено в одном индийском храме; датируется оно III веком до нашей эры. «Губы бледнеют,— гласит надпись, — взгляд становится бессмысленным, глаза закатываются, руки и ноги сморщиваются, словно от огня, и болезнь охватывает многие тысячи людей. Многие тысячи! Но в отличие от чумы холера долго не появлялась в Европе, и европейские врачи ею интересовались сравнительно мало. Первыми с ней вплотную столкнулись англичане — в период колонизации Индии. Командующий их войсками Гастингс записал в 1817 году в своем дневнике: «Поход был ужасен вследствие громадного количества несчастных, падавших от внезапного приступа этой страшной болезни, и вследствие громадного количества трупов тех, которые погибли на повозках…»
История этой болезни — один из наглядных примеров того, как религиозный фанатизм, темнота и невежество приводили людей к массовой гибели и как наука, постепенно разбираясь в причинах страшной инфекции, начала с ней и с суеверными о ней представлениями борьбу, увенчавшуюся успехом.
Изучая историю эпидемий холеры, врачи обратили внимание на то, что на ее родине, в Индии, они возникали на редкость регулярно — каждые 12 лет. Одну из причин этого они усмотрели в том, что в Индии раз в 12 лет особенно широко отмечается религиозный праздник Кумб-Мела. В дни праздника миллионы паломников устремляются к священной реке Гангу, в города Бенарес и Гардвар. Паломники располагаются на берегу и делают все, чтобы заболеть, — совершают ритуальные омовения в реке и пьют из нее воду.
Вот как описывал эту картину английский писатель Р. Киплинг: «Со всех сторон на Индию двинулась холера. Она поразила полумиллионную толпу паломников, пришедших поклониться местной святыне. Многие умерли прямо у ног своего божества, другие обратились в бегство и рассеялись по стране, распространяя смертельную болезнь. Холера брала приступом укрепленные города и уносила до двухсот жизней в сутки. В панике люди осаждали поезда… ехали на крышах вагонов, но холера сопровождала их и в пути: на каждой станции из вагонов выносили мертвых и умирающих».
Паломничество мусульманского населения Индии в Ирак — к могилам Кербелы и Неджефа и еще более массовый хадж в священные города Мекку и Медину тоже приводили к распространению холеры — уже за пределами Индии. Выходу болезни на мировую арену способствовали и английские колониальные войска. В начале XIX века началось ее шествие по земному шару. С 1817 по 1925 год по планете прокатилось шесть ее массовых эпидемий (пандемий).
В 1623 году пришла холера и в Россию — через Астрахань. Первый визит заморской гостьи был краток, и многие решили тогда, что болезнь может прекратиться сама по себе. Через шесть лет купеческий караван принес ее вместе с шерстью и фруктами в Оренбург. А еще через год она вновь объявилась в Астрахани и быстро охватила значительную часть страны. За два года (1830—1831) холерой переболело более полумиллиона человек; около 230 тысяч умерли.
Слово «холера» происходит от греческого слова «холе» — желчь. В старину думали, что ее причина кроется в усиленном истечении желчи. Такие представления дошли до первой половины XIX века. Астраханская врачебная управа, например, отнесла вспышки холеры на счет «необыкновенной перемены местной атмосферы», способствующей усиленному желчеотделению (надо сказать, что астраханские врачи заблуждались не вполне; в 30-х годах прошлого столетия была установлена прямая связь между усилениями солнечной активности, отражающимися на состоянии атмосферы, и вспышками холеры).
Рези в желудке и кишечнике, которые наблюдались у больных холерой, навели известного в то время врача Христиана Лодера на мысль, что болезнь «начинается в желудочном сплетении и тут же утверждается». Предохранить от напасти могли «твердость духа и отдаление сильных душевных волнений». Добиваться этого он рекомендовал, «запечатлевая в уме утешительные слова из псалмов Давида». Однако в числе принимаемых против эпидемии мер были уже и рациональные, например изоляция больных и карантины.
В 1831 году холера объявилась Петербурге. Она буквально косила людей. Председатель холерного комитета, профессор Московского университета М. Я. Мудров прибыл в столицу и распорядился открыть временные больницы, но вскоре сам пал жертвой болезни. Карантинная застава на станции Ижора преграждала путь в столицу, Царское Село было оцеплено. Карантины, как заметил Н. В. Гоголь, превратили эти 24 версты в дорогу из Петербурга до Камчатки. «Знаете ли, что я узнал на днях только? — писал он В. А. Жуковскому. — Но вы же не поверите мне, назовете суеверным. Что всему этому виною не кто иной, как враг честного креста церквей Господних и всего огражденного крестным знамением. Это черт надел на себя зеленый мундир с гербовыми пуговицами, привесил к боку остроконечную шпагу и стал карантинным надзирателем».
За определенную мзду эти надзиратели сокращали время пребывания в карантине с двух недель до двух часов. Подвоз продовольствия был прекращен, и цены на съестное мгновенно возросли. Все это вызывало в народе недоверие к распоряжениям администрации. Население столицы стало роптать на врачей, называя их отравителями. Дело в том, что в одном из пунктов специального «Наставления» о распознавании и лечении холеры людям предписывалось иметь при себе для предохранения от болезни «скляночку с раствором хлористой соды или уксусом, которым чаще потирать руки и около носа, кроме сего носить в кармане сухую хлористую известь, зашитую в полотняную сумочку». От инфекции это не спасало, а суеверная, подозрительно настроенная толпа заставляла тех, кто следовал «Наставлению», съедать свои «лекарства» для доказательства, что это не яд и что они не замышляют ничего преступного.
Один из очевидцев вспоминал: «В грязном, тесном и смрадном переулке на Сенной площади была устроена центральная холерная больница, которую полиция всех заболевших холерою в домах свозила насильно против их воли и желания, что и послужило поводом к серьезному волнению народа на Сенной площади, которое кончилось тем, что больницу разбили, больных вынесли на кроватях на площадь, доктора, фельдшера и аптекаря убили и прислугу разогнали».
Искры петербургского бунта быстро разлетелись по окрестным губерниям; многочисленные волнения, вошедшие в историю под названием холерных бунтов, вспыхнули и там. Затем наступили годы затишья, а вслед за ними разразилась третья пандемия, когда холера проникла далеко на север — на Кольский полуостров и в Сибирь. В 1848 году было отмечено 1 772 439 случаев, из них 695 150 смертельных. Удивляться такой высокой смертности не приходится, так как эффективных методов профилактики и лечения еще не было. Е. Н. Водовозова рассказывает в своих воспоминаниях: «…Доктор практиковал у нас такой способ: из постели вынимали перины и подушки, а больного, обернутого в одни простыни, клали на раму кровати, затянутую грубым полотном. Сверху больного укрывали множеством нагретых одеял и перин, в ноги по бокам его клали бутылки с кипятком, крепко закупоренные и обернутые в тряпку, а под кроватью в огромном медном тазу лежал раскаленный кирпич, который то и дело поливали кипящей водою с уксусом. Таким образом, больной вдыхал горячий уксусный пар, который вместе с теплыми покрышками должен был согревать его холодеющее тело».
Продолжение следует.
Автор: К. Токаревич, Т. Грекова.