Экономическая география или географическая экономия?

У наук, как у людей, свои профессиональные судьбы. Есть уверенные в себе отрасли знания, без тени сомнения, шествующие по избранному пути, иные постоянно меняют «профессию», есть незаметные прикладные труженицы, поставляющие черновой материал для других… Экономическая география — золушка у географов. Уже довольно давно обсуждается вопрос о том, имеет ли какое-нибудь отношение эта наука к другим «географиям», и он еще не решен.

Но он и не так-то прост. Ведь это вопрос о том, есть ли общий предмет исследования у естественных и общественных географических наук, у физической и экономической географии.

Одна из них имеет дело с заводами, железными дорогами, городами и авиатрассами, другая — с ландшафтами, солнечной радиацией, почвами, или планктоном, одна исследует явления, развивающиеся по законам общества, другая — по законам природы. Не правда ли, точка зрения, что это совершенно разные науки, кажется убедительной даже при беглом их сопоставлении? (К слову один из разделов экономической географии занимается изучением инвестиционного климата в разных странах, состояния в области финансов на которое влияет множество фактов, даже таких казалось бы незначительных как доступные минизаймы для населения и множество другого).

Однако, если сопоставление продолжить, правота тех, кто ратует за размежевание географий, становится не столь очевидной.

Есть в географии раздел, называемый ландшафтоведением, занимается он изучением территориальных комплексов географической среды. Так вот, если географ ставит себе задачу рассмотреть лишь природный территориальный комплекс, ему в большинстве случаев приходится «восстанавливать» его черты такими, какими они существовали до того, как человек начал хозяйничать всерьез. Вот как об этом писал географ Л. С. Берг: «… всюду, где возможно, мы стараемся восстановить естественный ландшафт, каким он был до вмешательства человека».

«Где возможно»… А как быть там, где невозможно? Все чаще географы «принимают» ландшафт таким, каков он есть, окультуренным, и не только потому, что для мысленного восстановления его первозданного вида нужно все больше фантазии, а и потому, что надо же познать и Землю, нами измененную.

Ведь не только луга, но и поля, то есть элементы ландшафта, возникшие благодаря людям, живут по законам природы. Канал, прорытый бульдозером, переживает такую же историю развития, как и речка, возникшая в результате процесса чисто естественного.

С другой стороны, судьба не только полей и каналов, которые создал человек, а и тех глухих уголков Земли, где человек пока даже не оставил следов своего пребывания, — даже и их судьба зависит от человеческого общества.

Словом, человек и природа связаны между собою были и будут, и взаимосвязь эта выражается наиболее полно, когда рассматривается в целом географическая среда жизнедеятельности человеческого общества или еще более общий объект — геосфера, географическая оболочка Земли.

Не следует ли отсюда вывод, что географической науке никак нельзя без общественных разделов? «Специально не изучая законов общественного развития, но вооруженная их знанием, география и призвана изучать человеческое общество как часть очеловечивающейся природы, как часть целого. Ее задача в изучении взаимодействий общества с остальной природой, происходящих в географической среде, в раскрытии закономерностей этих взаимодействий».

Приведенные слова взяты из книги известного географа В. А. Анучина «Теоретические основы географии». Книга повторяет «попытку» представить географию как единую науку. Пафос ученого направлен на утверждение целостности географии, науки особенно необходимой обществу в наши дни.

«Суть географии — в изучении связей между элементами географической среды. В этом ее и сила, и слабость. Уделяя основное внимание связям, она в значительной степени зависит от материалов, являющихся результатами исследования смежных с ней научных дисциплин (геологии, биологии, химии, экономики и т. д.)… Интеграция географии с соседями (как естественными, так и общественными) необходима, но она должна как бы «вторить интеграции между географическими науками».

Кто-то должен собрать вместе, разложить по местам и объяснить, согласно законам, действующим для геосферы в целом, итоги исследований всех частных дисциплин. Кто-то должен все время сопоставлять развитие природы с развитием общества среди природы.

«География в целом развивается на переходе. Ее нельзя целиком отнести к естествознанию, но ее нельзя отнести и к группе общественных наук».

Все это справедливо, скажет иной читатель, однако так ли уж это важно? Нужен ли тут особый пафос? О природной среде и обществе столько пишется на страницах газет и журналов всего мира, что нужно ли еще раз повторять очевидную истину, что они взаимосвязаны? И не все ли равно, какая наука займется этой темой: единая ли география, или это будут две географии — физическая и экономическая, — или даже это будет некая биоэкономика. Словом, не схоластика ли это — упорно отстаивать абстрактно- теоретическую концепцию единой географии, как это делает В. А. Анучин, в то время как практика все настойчивее требует конкретных научных рекомендаций по охране среды?

Оказывается, нет, не схоластика. Хотя бы потому, что без некоторых точек над «и» в теории практические рекомендации не будут достаточно научными.

Термин «географический детерминизм» известен каждому со школьных времен. Мы хорошо помним, что философы-просветители XVIII века несколько преувеличивали власть природы над человеческим обществом: Шарль Монтескье, например, считал, что в Азии возникали большие империи потому, что там есть обширные равнины, а рабство было распространено преимущественно в странах с жарким климатом, потому что жара расслабляет… Наивность таких воззрений теперь очевидна. Правда, уже Гельвеций высмеивал их: «…толстый англичанин, питающийся маслом и говядиной и живущий во влажном климате, определенно имеет не больше ума, чем тощий испанец, питающийся луком и чесноком в условиях очень сухого климата». Но еще XIX век отдавал дань географическому детерминизму. Скажем, Гумбольдт утверждал: «…везде старался я показать вечное влияние физической природы на нравственное устройство и на самые судьбы человечества».

Географический детерминизм, несомненно, имел одну из сильных сторон, присущих материализму, в том числе и непоследовательному материализму XVIII века, а именно он исходил из идеи целостности материального мира, был монистичен.

В наши дни односторонность и преувеличенность, присущие воззрениям детерминистов, достаточно убедительно раскрыты. Однако в азарте полемики некоторые географы, — боясь перехватить в одну сторону, перехватили в другую. Доказывая, что перемены в общественных отношениях не определяются законами природы, как-то стали упускать из виду, что природа — условие самого существования человечества.

Такой взгляд и порождает волюнтаризм в отношении к природе, что чревато в наше время слишком крупными потерями. Именно незнание законов взаимодействия общества и природы приводит к неправильному использованию геосреды в производственной практике.

Мешает такой взгляд и развитию самой экономической географии. Те, кто считает ее самостоятельной экономической наукой, утверждают, что предмет исследования ее — размещение общественного производства. Казалось бы, столь почетная задача и определяет лицо экономгеографии, делает ее «независимой». Увы, это не так.

«Размещение производительных сил — важнейшая синтетическая общенаучная проблема, сама постановка которой немыслима при абсолютном противопоставлении общества природе», — пишет В. А. Анучин.

«Географическая среда все в большей мере приобретает общественный характер, а география, соответственно, приобретает характер общественной науки».

И отсюда: «… своим предметом экономическая география имеет,— как утверждает Анучин, — территориальные комплексы производительных сил, являющиеся общественными комплексами элементов географической среды», а «человеческое общество изучается экономической географией как часть более сложного целого, как часть ландшафтной оболочки Земли…» Только оставаясь географией, эта наука сохраняет за собою важное дело — изучать связи экономики с естественной средой, познавать особые черты, которые налагает на производительные силы каждой страны или района их географическое положение, ресурсы, превратности истории и т. п.

Автор: Т. Чеховская.